И надо мною будут все
смеяться,
Но если б, люди, не было бы вас,
Я от тоски не то чтоб год или
неделю -
Я б не прожил, умер через час.
Виктор Луферов. «Построю дом…»
В
монографии «Психология общих
способностей» В. Н. Дружинина приведен
интересный взгляд на историю творчества.
Отношение
к творчеству в различные эпохи изменялось
радикально.
Общество
во все времена условно разделялось на две
сферы человеческой активности:
otium и
oficium (negotium), «активность
на досуге» и «деятельность социально
регламентированная». В Древних Афинах
bios
theoretikos - жизнь
теоретическая – считалась более
престижной и приемлемой для свободного
гражданина, чем
bios
praktikos –
жизнь практическая. В Древнем Риме
vita
activa
- жизнь деятельная считалась долгом и
основным занятием каждого гражданина и
главы семейства, между тем как
vita
contemplativa - жизнь
созерцательная, и вообще досуг, мало
ценились, а в книге ценился лишь материал и
работа переплетчика, тогда как автор был
бесправен – не преследовались ни плагиат,
ни подделка. В Средние века, как и
значительно позднее, творец был приравнен
к ремесленнику, а если он дерзал проявить
творческую самостоятельность, то она
никак не поощрялась. Творец должен был
зарабатывать на жизнь иным путем: Спиноза
шлифовал линзы, да и великий Ломоносов
ценился за утилитарную продукцию –
придворные оды и создание праздничных
фейерверков. В эпоху Возрождения, по
крайней мере в умах идеологов гуманизма,
господствовал примат досуга над
практической деятельностью, которая
должна была служить лишь источником
средств для развития личности в свободное
от выполнения социальных и практических
задач время. Новое время поставило на
первое место Дело, а
otium сузило до
буржуазного хобби. «В
XIX веке художники,
литераторы, ученые и прочие «представители
творческих профессий» (как позже
характеризовали этих людей документы КПСС)
получили возможность жить за счет продажи
своего творческого продукта: «Не
продается вдохновенье, но можно рукопись
продать» (А. С. Пушкин). Рукопись как
матрицу для тиражирования, для
производства массового продукта.
И
в
XX
веке реальная ценность любого творческого
продукта определялась не вкладом в «сокровищницу
мировой культуры», а тем, в какой мере она
может служить материалом для
тиражирования (в репродукциях,
телефильмах, радио и т. д.). Поэтому
существуют неприятные для интеллектуалов
различия в доходах представителей так
называемого «исполнительного искусства» (балет,
музыкальное исполнение и так далее), а
также дельцов массовой культуры и творцов.
За исключением тех имен, которые сами
стали объектом массового тиражирования
при жизни или после смерти (лауреаты
Нобелевской премии, рок-кумиры и др.). Но
всегда общая закономерность
перекрывается индивидуальными различиями.
Если А. С. Пушкин и Дж. Г. Байрон успешно
торговали своими творениями, а В. Гюго был
миллионером, то Флобер не зарабатывал на
своих трудах, а издание некоторых даже
оплачивал» (В. Н. Дружинин).
Творец не вправе продавать свое
вдохновение – это чаще всего плохо
оценивается историей. В.М.Аллахвердов
Психология искусства.
Интерес
к творчеству и личности творца в
XX
веке был особенно широк среди психологов,
в качестве возможности исследовать и
прогнозировать его. Однако исследования
творчества в российской и зарубежной
психологии показали, что игрою слов и
понятий творчество не объяснишь. Время
покажет, внесет ли
XXI
век ясность в природу творчества – одну из
самых значимых для психологии. Прав ли я в
своих выводах и по тому ли пути строю
исследования.
Пока
можно констатировать, что творчество не
определяемо, творчество исследуемо,
творчество не прогнозируемо. Значит,
понимания явления нет.
В
гуманитарных науках и психологии много
понятий в принципе не определяемых на
данном этапе развития науки. Психологии,
вероятно, необходимо уйти от
математической парадигмы и построить
психологическую парадигму, основанную на
восприятии. Тогда мы вырываемся из пут
неопределенностей. Тогда мы можем
исследовать неопределенное и
прогнозировать внесистемное. Возможно,
именно в смене парадигмы скрыт новый виток
развития науки.
У
Р. Стернберга есть замечательная мысль как
раз в русле психологической парадигмы –
интеллект есть способность учиться и
решать задачи в условиях неполного
объяснения. Пусть мы не можем ни
определить, ни исследовать, ни
прогнозировать творчество, но мы можем ему
научить – в этом главный парадокс
творчества.
Самое
смешное – это то, что писать и говорить о
творчестве можно все что угодно и каким
угодно способом.
Отбросим улыбку и посмотрим вперед.
Впереди появился новый континент, и, быть
может, кто-то из коллег, в бочке, прокричит:
«Земля!!!», но пока снова встают вопросы, и
их не стало меньше, чем во введении. Они
просто изменились. Какое влияние на
творческих людей оказывает болезнь «оппонента»?
Какому количеству людей она помешала
стать творцами? Какой процент в обществе
составляют домашние Кулибины? Сколько из
них добивается успеха? Рассогласованность
дивергентных способностей и творческих –
в чем конструктивная терапия? Какими
способами, как производитель информации в
эпоху глобализации производит
информационную экспансию? Есть ли
различие психологических характеристик у
производителей информации социально
желательной и социально нежелательной?..
"Жизнь
человека обречена на смерть способом
воспроизводства, и ее можно скрасить
только хорошей историей".
<<предыдущая
глава/следующая глава >>
